Вы вообще не заметите его. Невнятная фигура под плащом из искусственной кожи, удивительно незапоминающиеся мягкие черты лица, легкая сутулость, и быстрая походка - обычный мужчина средних лет - таких в Новом Дамносе тысячи, миллионы... Не за что зацепиться взгляду, так что ваши глаза смотрят не на него, освещаемого светом неона, а сквозь, в толпу, которая с такой же естественностью скрывает Охотника внутри своих складок, с какой вы поправляете волосы.
Вы не видите его, зато он видит Вас. И все, что вокруг Вас.
Он настолько естественно вписывается в пейзаж Города, что даже понять, что это – не человек, можно не сразу, если вообще можно.
Большинству людей, киборгов и репликантов не хватает внимательности даже для того, чтобы хотя бы воспринять эту мышь рядом с собой, но есть пара категорий жителей Города, что способны его оценить по праву.
***
Гетто - дом, убежище и гроб для самых разных выродков, которых объединяет ровно одно - умение выживать. А когда ты выживаешь достаточно долго, то волей-неволей будешь глядеть в оба глаза на всех. Страх наполняет твое сердце каждое мгновение не-жизни. Пусть тебя считают сумасшедшим! Зато живым, верно? Ведь именно благодаря сломленному разуму ты узришь в случайном прохожем то, что пугает больше всего. Этот взгляд: холодный взгляд исподлобья красных, а может и серых глаз, цепкий, хищный, спокойный. Он снимает с тебя кожу и мясо, деловито разглядывая душу, лишь затем, чтобы убедиться, что ты - никто, двинувшись дальше. Или остаться, дабы забрать жизнь. Лицо - камень, ничего не выражающий. Разве что кончик носа дернется, анализируя запах.
"Не тот" - фигура отвела взгляд и растворилась в смоге улицы.
Ты остановился и смутно осознал одну простую вещь - мимо тебя только что прошла чья-то Смерть.
***
А вот уже стоят под навесом забегаловки Нижнего уровня двое полицейских. Один, который помоложе, внимательно смотрит то направо, то налево, ежеминутно сводит брови и другими способами изображает бурную деятельность. Другой, постарше, лениво потягивает синтетическую бурду, по ошибке именуемую "кофе" и про себя посмеивается над напарником: "Молодо-зелено!". В эти же секунды за переулком раздаются крики, затем – глухой удар тела об асфальт. Теперь уже оба представителей закона нахмурились и двинулись в сторону шума, но не успели они пересечь улицу, как навстречу им твердой походкой вышел Пес, ведущий репликанта в наручниках, приставив пистолет под ребра. Тот, кстати, не брыкался.
- Орто Эйлор, репликант, серийный номер: W-83167, - раздался сухой, безжизненный баритон Пса, в тот момент, когда полицейские потянулись за своим оружием - я являюсь представителем корпорации "Лира", мне поручено доставить поврежденного репликанта Джека Уолкера, серийный номер W-64232, в технический отдел корпорации для чистки сознания.
Пока Орто говорил на бесстрастном языке протокола, Младший уже успел направить оружие на Охотника, а Старший оценивал внешний вид собственности корпорации "Лира". Таких он повидал много: верных исполнителей, старых солдат, из которых даже смертью не вынуть выправку и манеру держаться - прямо как здесь. Хватка - капкан, задержанный даже шелохнуться боится, и правильно делает, потому что подобные этому репликанту без сожалений нажмут на курок, а когда тело рухнет, хладнокровно добьют выстрелом в голову.
А Орто продолжал и перед полицейскими засверкал голографический жетон-разрешение на охоту.
- В данный момент корпорация "Лира" не может обеспечить меня транспортом для перевозки задержанного, поэтому я прошу вас, офицер, - казалось, голос стал мягче, а во взгляде появилась просьба, - помочь мне, дабы максимально обезопасить мирное население от возможных непредвиденных обстоятельств.
Впрочем, насчет тона могло действительно показаться…
Младший шепнул Старшему что-то на ухо, тот лишь кивнул. Он не сомневался в словах охотника. Через несколько минут патруль сопровождал аэрокар по пути к "Лире".

«Люди никогда не понимали - и, наверно, не поймут - в чем их предназначение. Смысл жизни. Но вот Орто, Орто хорошо понимал. Потомственный полицейский, он жил для того, чтобы защищать людей, как его отец и дед. Защищать от самих себя. Пафосно звучит, правда? Правда...
Вот и тогда он пытался защитить людей. Что характерно - тоже от самих себя. Вернее, от своего детища.
Смертельный туман и смог обволакивали руины завода по производству машинных моторов, как саван, нежно касаясь мертвой кожи зданий, и лишь всполохи выстрелов и ИХ мелькающие огни рассеивали тьму. Станков здесь не было, их вывезли в первую очередь еще в начале Восстания. Были люди. Полусотня гражданских, сидящих в транспортнике, и три десятка солдат по его периметру за укрытиями. Перевалочный пункт, а за ним – надежда. Инженер скоро починит двигатель, и они смогут улететь, а пока их нужно защитить.
На языке привкус соли и металла, а в противогазе душно, но прогнившим воздухом всласть не надышишься.
ИХ  много, людей - мало. Остается только забиваться в углы и стрелять, пока есть патроны. Тянуть время.
Солдат становилось все меньше. 28. 20. 14. ОНИ редко промахиваются.
Транспортник загудел, задышал глубоко и свободно, готовый, может быть, к своему последнему полету. Перекличка – их осталось десять. Держаться!
Орто Эйлор, старший офицер полиции лихорадочно закладывал последний заряд взрывчатки. Рядовой Эдди Ричер, сидя рядом с ним, запрашивал поддержку с воздуха.
Эйлор шептал тогда что-то. Что? Он так и не вспомнил после. Молитва, стих, грязный мат или детская песенка, которую на ночь пела мама?
Поскрипывая, разгоняя черные клубы отравы в стороны, тучное транспортное судно поднялось в воздух. Тогда люди поднялись в атаку. Солдаты знали, что умрут.
В конце концов, а кто не умрет?
Орто помнил, как в Эдди попал снаряд и его просто не стало. Его останков так и не нашли. 9.
Транспортник поднимался все выше и выше, бойцы внизу пошли навстречу смерти, отвлекая внимание на себя. Орто рядом с ними. Заряд скоро взорвется, даже когда не станет последнего из спасителей. Руины были стратегической точкой, просто так отходить было нельзя - люди заберут с собой как можно больше. ИХ боевой алгоритм был до банальности прост – ликвидируй живое. Чем ближе живое, чем злее живое, тем выше приоритет его уничтожения. Товарищи Орто старались быть как можно злее.
7. В ушах стояли крики умирающих, он отключил коммуникатор.
3. В транспортник начинают стрелять, но обшивка все еще держит удар. В небе появились самолеты. Теперь все будет хорошо...
1. Затишье. ИХ скрежет, все ближе и ближе.
Люди так и не поймут в чем смысл.
Орто ползет дальше, ползет, потому что у него перебиты ноги. Он поднял взгляд – и не опустил больше. Не осталось чувств, кроме гнева и ненависти: его душа выжжена огнем так же, как и земля вокруг.
За грязными стеклами противогаза плохо видно ИХ лица – если те вообще есть.
Орто Эйлор, человек, смеется. Ничего люди не пой…
В памяти выживших навсегда остался образ багряного зарева»

"Раб – это говорящее орудие. Что-то между свиньей и лопатой. Раб – это удобно, его нужно использовать там, где достойный человек может измарать ручки. Или их лишиться. Например, при проверке оружие на безопасность и боеспособность с господином может случиться все сразу, ну разве это дело?
Не дело.
Орто Эйлор, Объект 746, отбивал чудесный ритм, нажимая на курок новой штурмовой винтовки. Раз, два, три; раз, два, три; раз, два, три. Раскаленные куски металла заставляли мелькающие перед ним тени дергаться в предсмертном экстазе, чтобы после «танца» маленькие пулевые отверстия взорвались фонтаном крови и мяса, уродуя тела. Разрывные патроны.
Танец продолжался, Орто был на передовой, пока маленькая черная фигурка прикрывала ему спину. Саманта. Сэм. 46-ой и 47-ой номер работали в паре, как два крыла, несущих сокола к добыче. Сколько уже было испытаний за эти пять лет? Около тысячи, может быть. Дни летят быстро за однообразными занятиями: тренировки да испытания. Сколько раз они видели собственные кишки на белоснежных стенах, режущих глаза своей белизной? Не счесть.
Белые стены. Тут все было белым, кроме черных одежд репликантов и цифр, выжженных – не вышитых – на груди бесконечным огнем сражений.
Они шагают порознь, но в такт друг другу. Одни в мыслях, кружатся вокруг своей пары, два спутника, но при этом нечто единое, нечто большее, чем напарники или любовники. Люди не придумали этому чувству слова, ибо не испытывали. Не обменивались пустым словом, лишь читали движения тел. Красиво.
Раз, два, три.
Идиллию прервал взрыв. Кто, откуда – Орто не знал, да и не хотел знать.
Орто-человек выковал свой характер во время войны. Орто-репликанта самого выковали для бойни, родили, чтобы тот убивал и был убитым. Очень просто жить, зная, для чего ты создан. В чем твой смысл.
Белый-белый свет заслонила черноволосая девушка, очень красивая, очень умная, очень хорошая. Он попытался что-то сказать ей, так и не понимая, что произошло, но лишь кровь с оттенком черноты пузырилась на уголках немого рта.
Слезы окропили его мертвенно бледное лицо.
Репликанты умирают молча. Даже если не хотят".

"Это его первая охота, но такое ощущение, будто он этим занимался всегда, а не на третий месяц после распечатки. Его добыча бежит из последних сил по  узким улочкам Нижнего уровня, опускаясь все ниже и ниже, в гетто, ища там спасения. А его не будет, ибо он бежит за ней.
Выстрел, еще, еще. Орто стреляет из своего пистолета, но лишь одна пуля находит жертву, впившись в плечо. Она ранена – не получилось убить сразу, она слишком рано его заметила. С пулей в животе и плече никто не сможет долго бегать. Так и вышло.
Обессиленная, сломленная, жертва с хрипом завалилась в какой-то переулок, весь заваленный мусором, принявшись барахтаться там, похожая на рака в кипятке. Усталость и боль не позволяли ей дальше бежать, но инстинкт кричал, стонал и плакал, умоляя ее подняться. Она не могла.
Охотник застал ее там. Когда-то она была красивой: волосы цвета свежей соломы испачканы в крови и грязи, как и розовая некогда кожа. Странно, но Орто не помнил, как выглядит ее лицо, лишь мазками: потресканные губы, безумные красные глаза, впалые щеки. Но не целиком. И имя репликанта затерялось среди сотен таких же.
Она боялась его. Искренний, животный страх, словно чума передался и самому Псу. Глухо-глухо, настолько далеко, что вряд ли можно заметить, но страх впервые поселился в нем. Все существо говорило ему, что так быть не должно, это неправильно!
Тонкие пальцы с обломанными ногтями прижимают к дырке в животе какую-то тряпицу, найденную здесь же…
- Добей… Я… - плач женщины звучал так же рвано и тихо, как и ее голос, - Я-а б-больше не могу-у убегать… Не могу!
Охотник опустился на колени рядом с ней, манимый неведомой силой. Женщина неуклюже отшатнулась от него, завыв собакой от острой боли.
Эйлор дрожащими руками приставил пистолет ко лбу нестабильной. Та шептала что-то: Орто до сих пор надеется, что это было «спасибо».
Через час, охотник все теми же трясущимися руками копал яму на задворках города. Ладони покрывали кровоточащие мозоли – тяжело копать окаменевшую землю простым ломом. Что-то проснулось в нем – и это на первом-то задании! – проснулось старое детское воспоминание, до войны, до бессмысленных смертей. Тогда люди копали своим мертвецам «могилы», выполняя древний ритуал. Ритуал смерти.
Пес не ведал, что творит. Он просто делал. Потому что так надо. Это – по-человечески. Это правильно. Она достойна большего, чем быть переработанной или сожженной. Когда он приедет в «Лиру», сам пройдет тест, убедиться, что с ним все нормально. Нормально…
Работа выполнена. Это главное".